Лоренс Сандерс - Слепой с пистолетом [Кассеты Андерсона. Слепой с пистолетом. Друзья Эдди Койла]
— Я вовсе не говорю, что надо спускать все на тормозах, — сказал Андерсон, порозовев лицом. — Просто чем меньше трогать дерьма, тем меньше вони.
— Понятно, босс. Белые не воняют. Мы пойдем в парк и будем смотреть, как там цветут анютины глазки.
— Не удобренные навозом, — добавил Гробовщик.
В девять вечера детективы сидели в баре-закусочной отеля «Тереза» и смотрели, как гарлемцы снуют туда-сюда через перекресток Седьмой авеню и 125-й улицы.
— Два сэндвича с бифштексом, — заказал Могильщик.
Женоподобный бармен с блестящими локонами посмотрел на них и поморгал ресницами. До гриля было всего два шага, но он ухитрился повилять бедрами. У него была изящная тонкая шея, гладкие шоколадные руки и полная задница в белых джинсах в обтяжку. Он поджарил два гамбургера и, положив каждый между двумя половинками булки, поместил на бумажные тарелки и поставил их перед клиентами.
— Капуста или кетчуп? — осведомился он, соблазнительно прикрыв длинными черными ресницами влажные карие глаза.
Могильщик посмотрел сначала на гамбургеры, потом на длинные ресницы бармена и сказал агрессивным тоном:
— Я заказывал бифштексы.
— Это и есть бифштексы, — сказал тот, и его ресницы снова затрепетали. — Только рубленые.
— А я хочу натуральный бифштекс.
Бармен бросил на него оценивающий взгляд.
— Мне нужен хороший говяжий бифштекс, — сказал Могильщик, — Без всяких фокусов.
Бармен посмотрел на Могильщика в упор широко раскрытыми глазами.
— У нас нет натуральных бифштексов, — сказал он.
— Не серди его, — предупредил Гробовщик бармена, на что тот ослепительно улыбнулся и сказал:
— Понял.
— А раз понял, так тащи кетчуп и черного кофе, — буркнул Гробовщик.
Когда бармен, виляя бедрами, отошел, Могильщик подмигнул партнеру и сказал громко, — чтобы отвлечь внимание бармена:
— А мы правильно сделали, что зашли сюда, на площадь Малькольма Икса.
— Ты бы еще сказал площадь Хрущева или улица Кастро, — отозвался Гробовщик, подключаясь к игре.
— Нет, Малькольм Икс — чернокожий и мученик дела черных.
— Пойми одну простую вещь: пока он ненавидел белых, то был в безопасности. Белые не смели его и пальцем тронуть. Они даже позволили бы ему разбогатеть. Но вот когда они стали относиться к нему как к представителю человеческого рода, тут ему и настал конец. Это наводит на размышления.
— Точно. Это означает одно: белые не желают иметь отношения к роду человеческому, если к нему причислены и черные. Только кто это, по-твоему, они?
— Они, дружище, страшные люди. Они убьют и нас с тобой, если мы перестанем быть черными легавыми.
— Их можно понять, — отозвался Гробовщик. — Тут сам черт ногу сломит, если попробует разобраться. — Увидев, что бармен весь обратился в слух, он спросил его: — А ты что думаешь по этому поводу, Рафинад?
Тот презрительно оскалился и пробурчал:
— Я не Рафинад. У меня есть имя.
— Ну и как же тебя тогда зовут?
Бармен криво улыбнулся и спросил:
— А почему это вас так интересует?
— Интересно знать, такое же милое у тебя имя, как ты сам?
— Ладно, будет вам! Я знаю, кто вы такие. Учтите, я здесь работаю и не сую нос в чужие дела.
— Молодец, зайчик! Было бы здорово, если бы все так жили. Но наша работа как раз совать нос в чужие дела. Потому-то мы и суем нос в твои дела.
— Давайте, валяйте. Я пищать не буду. Расколоть орех — невелик грех.
Могильщик несколько замешкался, но на выручку ему пришел Гробовщик.
— Что тут у вас едят черные мусульмане?
— Черные мусульмане? — удивился бармен.
— Они самые. Они же сюда заходят?
— Эти фраера? Как же! Они едят только свою пищу, все остальное для них непотребно.
— А может, им тут не нравится кое-что другое?
— В каком смысле?
— Ну почему бы им не питаться у вас, ведь кормят тут дешево и вкусно.
Бармен был сбит с толку. Он подозревал, что Гробовщик на что-то намекает, но на что, так и не мог понять. Он сердито нахмурился и отвернулся. Он двинулся вдоль длинной стойки, чтобы обслужить клиента, зашедшего со стороны 125-й улицы. В общей сложности за стойкой было трое клиентов, но бармен упорно держался подальше от детективов. Он глядел на прохожих, на проезжавшие автомобили, но потом вдруг развернулся, подошел к детективам и, положив руки на бедра, посмотрел на них в упор.
— Дело не в этом. Дело в их религии, — сказал он.
— Чьей?
— Черных мусульман.
— Точно. Но, наверное, ты видел многих шутников, которые одеваются точь-в-точь, как черные мусульмане?
— Конечно. — Он поднял голову и кивнул в сторону книжного магазина на другой стороне улицы. Там на тротуаре стояли несколько чернокожих в красных фесках. — Вон они.
Гробовщик посмотрел туда, куда показывал бармен, и перевел взгляд на него.
— Нас такие не интересуют. Нам нужны не настоящие мусульмане, а поддельные.
— Какие?
— Поддельные, говорю.
Внезапно бармен расхохотался. Он снисходительно посмотрел на них сквозь длинные ресницы:
— Вы, полицейские, сами не знаете, чего вам надо. Кофе? Пирога? Мороженого?
— Кофе у нас есть.
— Может, хотите еще кофе?
Их внимание привлекла спортивная машина иностранной марки, выехавшая на Седьмую авеню со стороны 125-й улицы и медленно двинувшаяся в южном направлении. В машине сидели две женщины с мужеподобными шоколадными лицами и короткими стрижками. Та, что сидела за рулем, была в мужской зеленой крепдешиновой рубашке и желтом вязаном галстуке. Та, что сидела рядом с ней, была в платье с таким большим декольте, что с улицы казалась вообще голой. Они посмотрели на стойку.
— Твои подружки? — спросил Могильщик бармена.
— Эти лесбиянки?!
— Правда? А я подумал, что за рулем мужчина. И очень миловидный.
— Господи, это самые настоящие лесбиянки.
— Откуда ты знаешь? Ты с ними знаком?
— Зачем оскорбляете? Я не имею ничего общего с такими…
— Не встречаетесь на вечеринках в саду? На балах?
Бармен скривил губы. Он хорошо играл в эту игру.
— Фи, как грубо! — воскликнул он.
— А где все ваши? — осведомился Гробовщик, пытаясь вызволить Могильщика из сложного положения.
Бармен, впрочем, был согласен на ничью.
— В это время у нас всегда затишье, — пояснил он.
Но Гробовщик не собирался отпускать его так легко.
— Я спрашиваю: где все ваши? — повторил он.
— Это как вас прикажете понимать? — в глазах бармена вспыхнул враждебный огонек.
— Очень просто. Где все?
— Я, например, здесь, — бармен внезапно сделался покладистым. — Разве этого вам недостаточно?
— Недостаточно для чего?
— Не прикидывайтесь простачком.
— Не забывай, что мы из полиции.
— Я обожаю полицию.
— И тебе не страшно?
— Я ни в чем таком не замечен.
— Полицейские такие звери…
Бармен удивленно вскинул брови:
— Прошу прощения, не понял.
— Говорю, мы такие звери.
— Ты разжигаешь его любопытство, — сказал партнеру Могильщик.
Бармен посмотрел на Могильщика и ухмыльнулся.
— Вы знаете все. Так скажите, о чем я думаю?
— Когда ты заканчиваешь смену? — спросил Могильщик.
— В двенадцать, — ответил бармен, и ресницы его задрожали.
— Значит, тебя не было вчера здесь после двенадцати?
Бармен вдруг помрачнел.
— Ну, сукины вы дети, — пробормотал он.
— Значит, ты не видел Детку Иисуса, когда он сюда заходил?
— Не понял.
— Детку Иисуса знаешь?
Ни один из детективов не уловил во взгляде бармена понимания. Казалось, он не понял, о ком идет речь.
— А кто такой Детка Иисус?
— Твой дружок.
— Дружок, да не мой. Первый раз о таком слышу.
— Знаешь, знаешь. Только боишься сознаться.
— Иисуса я люблю, и он меня любит.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Я человек набожный.
— Ладно, ладно, хватит дурака валять. Ты прекрасно знаешь, кого мы имеем в виду. Он цветной и живет тут, в Гарлеме.
Они заметили легкую перемену в его интонациях, хотя и не могли объяснить, чем это вызвано.
— Так вы про него?
Детективы ждали продолжения. Быстрота, с которой он произнес эти слова, настораживала.
— Это вы про того, кто живет на 116-й улице? Он вам, что ли, нужен?
— Где именно он живет?
— Где? — бармен пытался выглядеть человеком информированным, — Вы сами знаете где. Между кинотеатром и баром есть маленькая дверь. Да вы меня разыгрываете?
— На каком этаже?
— Войдете в дверь и найдете его.
У детективов возникло большое подозрение, что их водят за нос, но иного выбора у них не оставалось. Могильщик продолжал:
— Как его настоящее имя?
